05.04.2012 в 02:22
Пишет Усталый робот:Когда свою боль пытаешься на фандом перенести, видишь сколько цинизма в твоей защите. И ненавидишь
Я буду считать их такой шоковой серией, которой я, правда, сегодня спасалась.
Адам/Лилит. Яблоки
Самым страшным после этого было пойти собирать яблоки. Потому что осень, они падают, и их нужно собирать. Когда сердце в груди стучит глуше, зубы сжимаешь и киваешь. Кричишь молча, дугой выгибаясь на опавшей листве. Яблокам все равно, яблоки осенью созревают и падают. Весной будут цвести яблони. Нелепо каждое утро просыпаться в пять утра. Садиться на кровати, смотреть прямо перед собой и видеть Сад и спящую Еву. Падать обратно, закрывать глаза, зная, что Строубери заглянет через три часа. Помнить изгибы черного шелкового платья и кожаный корсет с металлическими вставками. Совершенно не помнить цвет глаз. Жить с камнем внутри сердца. Он разъедает, с каждым днем все больше и тяжелее. Если душа - бездонный колодец, то он будет падать вечность. Слышать свист ветра в ушах. Знать, что никогда не услышишь падения. Вниз, вниз, скорее вниз. Улыбаться, когда кожа стянута у глаз. Чуть позже, чем нужно. Помнить, что на все фразы Снейка, наверняка, нужно смеяться. Когда тугая петля горло стягивает, когда плакать нельзя, потому что "гордость", когда никто не видит, раз за разом вдох делать. Снова и снова. Дышать. Собирать яблоки и знать, что все можно пережить. И это переживешь.
- Я все сделал. Все.
- Хорошо.
- Ты пойдёшь?..
- Нет.
- Правильно. Пусть... Живой останется.
Яблоки падают каждый год. В них бессилие свое ощущается нестерпимей. Весной будут цвести яблони.
Лилит. Смерти нет.
Смерти нет. Отец с детства говорил, что смерти нет. Когда я была маленькой, ее не было, а мама однажды ушла, потому что сильно поругалась с отцом. «Я выбирал между ней и Городом: она была одна, а в городе миллион. Сделать выбор было легко». Когда того моего, с огромными синими глазами и детской улыбкой, застрелили на учениях из арбалета, Отец запретил мне плакать. Не знаю, как он это делал, но в Лучшем мире не должно быть слез. «Он виноват сам, нужно смотреть по сторонам. Учись выбирать». Я выбрала черный плащ Гвардии, и он снова был недоволен мной. «Если бы я хотел воспитать солдата, я бы выбрал сына! У меня дочь! Девочка!» «Твоя программа сработала неправильно, пап?» - язвила я и делала то, что хотела. Потом появился он, и отец был доволен. Отец стал счастлив. Он так хотел видеть меня в его руках, что порой мне было жалко Адама. Столько, сколько хотел папа, не смог бы ни один робот. Солюс же только смеялся и увеличивал долю стимуляторов. «У меня ненасытная, беспокойная дочь, которую нужно укротить..» Я все знала, пап. У твоего Адама были голубые глаза, бледная кожа, пухлые губы, он высокий, хорошо сложенный, умный, мужественный, выносливый… Ты так гордился им, пап, программа сработала, наконец-то, наконец-то, идеальная машина. Ты так толкал нас друг к другу, что мне было страшно за тебя иногда. Особенно, когда ты приказал сшить мне свадебное платье. Особенно, когда приказал ювелирам сделать кольца. Я ненавижу детей, пап. «Подумай о Мире, подумай для кого я его создавал, подумай…» Я не хотела думать, я хотела жить. Даже с Адамом, если так надо. Потом «надо» превратилось в «необходимо», но это неважно сейчас. Что там говорят, вся жизнь пролетает перед глазами? Не говорят, нет, скажут, потом скажут, после нас. Еще не говорили. Я сделала правильный выбор, да, пап? Мне сейчас только это важно. Ты таким увидел наше Лучшее будущее? Ты к этому нас толкал? Ты и сейчас его толкаешь? Ты?
Я не умру, слышишь меня? Я не умру. Смерти нет. В глазах твоей дикарки, когда заскучаешь, ищи меня. Я знаю, что понадоблюсь. Про своих детей не спрашивай с горечью, в кого они такие. Когда Каин убьет Авеля, вспомни меня. У системы отца случались сбои, Адам. Когда начнет колоть сердце, когда ночами будут приходить боль и кошмары, смотри на меня в успокаивающей улыбке вашего главаря. От усталости засыпая навеки рядом с ней, почувствуй мое дыхание. Целуя ее руку на прощание, знай, что я стою у левого плеча. Обернись.
Смерти нет, есть только ветер. Он самой безмятежной ночью принесет тебе запах моих волос.
Когда Снейк заносит нож, на миг становится страшно.
Смерти…
Снейк/Лилит/Адам. "Жить"
Победа – это радость. Когда радость, нужно улыбаться и смеяться. Адам помнит это по первым урокам в Школе в Эдене. На первой лекции им рассказали, что когда и в каких дозах нужно чувствовать. И как эти чувства проявлять. Адам прижимает Еву к себе, целует в губы, и когда девушка утыкается лицом ему в грудь и что-то шепчет, Адам бегло оглядывает остальных. Видит Минта, который наигрывает на гитаре нечто вроде победного марша, сияя совершенно счастливой улыбкой, видит Снейка со Строубери. Он забирает у девушки оружие, отбрасывает ставший ненужным металл в сторону, тихо говорит ей что-то, словно убеждая их обоих, гладит пальцами по щеке и прижимается губами. Строубери обнимает его за шею, и Адам видит ее мокрое от слез лицо. Видит, как Снейк облизывает губы, морщась от соленого вкуса. Это настолько выходит за рамки его представления о радости, что Адам, подхватив Еву на руки, подходит ближе.
- Что тебе? – почти огрызается Снейк, заметив его.
- Почему?..
- Уйдите. Пожалуйста, уйдите, - Снейк, словно закрывает девушку собой от пристального взгляда мужчины. Он сам выглядит таким растерянным, что его бы кто закрыл собой.
- Но ведь победа – это радость…
- От большой радости плачут, Адам.
«Тише, сестренка, все правильно, все правильно….»
Адам был почти рад, идя на эту битву. На войне он знал, что делать. Он видел восхищенный взгляд Снейка, молча уступившего ему право командования. Создавая свою армию, Солюс учил ее лишь тому, что им понадобиться. Улыбка нужна, когда встречаешь близкого друга или девушку. Смех по праздникам, иногда по воскресеньям. Их не учили плакать. Адам помнит из какой-то непонятной легенды, что слезы – это горе. Какое горе может быть в Лучшем мире? Адам ищет внутри себя файл с таким или похожим названием, но ничего нет в коллекции. От физической боли нужно сжать зубы и оказать себе помощь, а если не можешь – ждать других. А другой боли не существует.
Снейк с размаха бьет ножом ствол дерева, разбивая в кровь руки. Лезвие гнется и, бесполезное, падает в густую траву. Судорожно выдохнув, Змей опускается на колени, запуская пальцы в волосы. Когда он поднимает голову и видит прямо перед собой Адама, он не видит ничего. У него такие бездонные глаза, что хочется утонуть в зрачках. В глазах Змея выжженная пустыня, в которой он совсем один, на обломках чего-то грандиозного. По пустыне гуляет ветер, поднимая песок. Движение не прекращается миллионы лет.
«Все было правильно» - шепчет он снова и снова, глядя сквозь Адама.
«Из Города выбегала, цветы рвала... Зайцев всех распугала, пыталась олененка приручить… На дерево залезла как-то, потом не знала, как слезть оттуда. Высоты до ужаса боялась, а все равно забралась, потому что яблони цвели, и ей ветку хотелось. Необыкновенная девочка… Потом выросла.»
Снейк говорит быстро, все время понижая голос, и безумной болью блестят карие глаза. Что-то гаснет внутри с каждым новым словом. Адам садится рядом, неуклюже кладет руку на плечо и молчит.
«Так гордилась, когда отец в Отряд взял. Тогда и приходить перестала. Вы там что-то проходите, после «Посвящения». Забываете ….»
Адам знает, что посвящение Лилит было пятнадцать лет назад. Солюс устроил огромный праздник, больше напоминавший коронацию. Мужчина не понимает, как это все еще можно помнить и почему помнит именно он. Почему так нежно и горько звучит сорванный голос. Адам видел, как Снейк ее ударил, он видел и как Снейк ее убил, только как упало на землю изломанное тело - нет. Темный силуэт подхватил и мягко уложил на траву свою Павшую принцессу. Беззащитной и маленькой казалась сломанная кукла на земле. Бледного лба на мгновение коснулись губы. Так правильно.
Прощай, моя девочка. Именно моя, та малышка, что непременно хотела домой крошечного олененка. Такого, чтобы от папы под кроватью прятать. Прощай, моя Единственная, моя Любимая, моя, на которую я никогда права не имел. Прощай.
Снейк говорит всю ночь. Адам улыбается вместе с ним и немножко грустит, что никогда не знал Ту, о ком говорит Змей. Собирает губами капли с мокрых ресниц и благословляет Солюса. Снова и снова, благословляет Всесильного за его программу. Когда самый сильный кусает губы, когда дрожит голос того, кто только что одним словом на победу в самом безнадежном деле поднял, когда разрывает изнутри на осколки, спасибо тебе, Создатель, что у меня всего этого нет. Что в твоем механизме предусмотрено все, и нет самой простой кнопки. «Жить».
Я бы не справился, Всесильный.
URL записиЯ буду считать их такой шоковой серией, которой я, правда, сегодня спасалась.
Адам/Лилит. Яблоки
Самым страшным после этого было пойти собирать яблоки. Потому что осень, они падают, и их нужно собирать. Когда сердце в груди стучит глуше, зубы сжимаешь и киваешь. Кричишь молча, дугой выгибаясь на опавшей листве. Яблокам все равно, яблоки осенью созревают и падают. Весной будут цвести яблони. Нелепо каждое утро просыпаться в пять утра. Садиться на кровати, смотреть прямо перед собой и видеть Сад и спящую Еву. Падать обратно, закрывать глаза, зная, что Строубери заглянет через три часа. Помнить изгибы черного шелкового платья и кожаный корсет с металлическими вставками. Совершенно не помнить цвет глаз. Жить с камнем внутри сердца. Он разъедает, с каждым днем все больше и тяжелее. Если душа - бездонный колодец, то он будет падать вечность. Слышать свист ветра в ушах. Знать, что никогда не услышишь падения. Вниз, вниз, скорее вниз. Улыбаться, когда кожа стянута у глаз. Чуть позже, чем нужно. Помнить, что на все фразы Снейка, наверняка, нужно смеяться. Когда тугая петля горло стягивает, когда плакать нельзя, потому что "гордость", когда никто не видит, раз за разом вдох делать. Снова и снова. Дышать. Собирать яблоки и знать, что все можно пережить. И это переживешь.
- Я все сделал. Все.
- Хорошо.
- Ты пойдёшь?..
- Нет.
- Правильно. Пусть... Живой останется.
Яблоки падают каждый год. В них бессилие свое ощущается нестерпимей. Весной будут цвести яблони.
Лилит. Смерти нет.
Смерти нет. Отец с детства говорил, что смерти нет. Когда я была маленькой, ее не было, а мама однажды ушла, потому что сильно поругалась с отцом. «Я выбирал между ней и Городом: она была одна, а в городе миллион. Сделать выбор было легко». Когда того моего, с огромными синими глазами и детской улыбкой, застрелили на учениях из арбалета, Отец запретил мне плакать. Не знаю, как он это делал, но в Лучшем мире не должно быть слез. «Он виноват сам, нужно смотреть по сторонам. Учись выбирать». Я выбрала черный плащ Гвардии, и он снова был недоволен мной. «Если бы я хотел воспитать солдата, я бы выбрал сына! У меня дочь! Девочка!» «Твоя программа сработала неправильно, пап?» - язвила я и делала то, что хотела. Потом появился он, и отец был доволен. Отец стал счастлив. Он так хотел видеть меня в его руках, что порой мне было жалко Адама. Столько, сколько хотел папа, не смог бы ни один робот. Солюс же только смеялся и увеличивал долю стимуляторов. «У меня ненасытная, беспокойная дочь, которую нужно укротить..» Я все знала, пап. У твоего Адама были голубые глаза, бледная кожа, пухлые губы, он высокий, хорошо сложенный, умный, мужественный, выносливый… Ты так гордился им, пап, программа сработала, наконец-то, наконец-то, идеальная машина. Ты так толкал нас друг к другу, что мне было страшно за тебя иногда. Особенно, когда ты приказал сшить мне свадебное платье. Особенно, когда приказал ювелирам сделать кольца. Я ненавижу детей, пап. «Подумай о Мире, подумай для кого я его создавал, подумай…» Я не хотела думать, я хотела жить. Даже с Адамом, если так надо. Потом «надо» превратилось в «необходимо», но это неважно сейчас. Что там говорят, вся жизнь пролетает перед глазами? Не говорят, нет, скажут, потом скажут, после нас. Еще не говорили. Я сделала правильный выбор, да, пап? Мне сейчас только это важно. Ты таким увидел наше Лучшее будущее? Ты к этому нас толкал? Ты и сейчас его толкаешь? Ты?
Я не умру, слышишь меня? Я не умру. Смерти нет. В глазах твоей дикарки, когда заскучаешь, ищи меня. Я знаю, что понадоблюсь. Про своих детей не спрашивай с горечью, в кого они такие. Когда Каин убьет Авеля, вспомни меня. У системы отца случались сбои, Адам. Когда начнет колоть сердце, когда ночами будут приходить боль и кошмары, смотри на меня в успокаивающей улыбке вашего главаря. От усталости засыпая навеки рядом с ней, почувствуй мое дыхание. Целуя ее руку на прощание, знай, что я стою у левого плеча. Обернись.
Смерти нет, есть только ветер. Он самой безмятежной ночью принесет тебе запах моих волос.
Когда Снейк заносит нож, на миг становится страшно.
Смерти…
Снейк/Лилит/Адам. "Жить"
Победа – это радость. Когда радость, нужно улыбаться и смеяться. Адам помнит это по первым урокам в Школе в Эдене. На первой лекции им рассказали, что когда и в каких дозах нужно чувствовать. И как эти чувства проявлять. Адам прижимает Еву к себе, целует в губы, и когда девушка утыкается лицом ему в грудь и что-то шепчет, Адам бегло оглядывает остальных. Видит Минта, который наигрывает на гитаре нечто вроде победного марша, сияя совершенно счастливой улыбкой, видит Снейка со Строубери. Он забирает у девушки оружие, отбрасывает ставший ненужным металл в сторону, тихо говорит ей что-то, словно убеждая их обоих, гладит пальцами по щеке и прижимается губами. Строубери обнимает его за шею, и Адам видит ее мокрое от слез лицо. Видит, как Снейк облизывает губы, морщась от соленого вкуса. Это настолько выходит за рамки его представления о радости, что Адам, подхватив Еву на руки, подходит ближе.
- Что тебе? – почти огрызается Снейк, заметив его.
- Почему?..
- Уйдите. Пожалуйста, уйдите, - Снейк, словно закрывает девушку собой от пристального взгляда мужчины. Он сам выглядит таким растерянным, что его бы кто закрыл собой.
- Но ведь победа – это радость…
- От большой радости плачут, Адам.
«Тише, сестренка, все правильно, все правильно….»
Адам был почти рад, идя на эту битву. На войне он знал, что делать. Он видел восхищенный взгляд Снейка, молча уступившего ему право командования. Создавая свою армию, Солюс учил ее лишь тому, что им понадобиться. Улыбка нужна, когда встречаешь близкого друга или девушку. Смех по праздникам, иногда по воскресеньям. Их не учили плакать. Адам помнит из какой-то непонятной легенды, что слезы – это горе. Какое горе может быть в Лучшем мире? Адам ищет внутри себя файл с таким или похожим названием, но ничего нет в коллекции. От физической боли нужно сжать зубы и оказать себе помощь, а если не можешь – ждать других. А другой боли не существует.
Снейк с размаха бьет ножом ствол дерева, разбивая в кровь руки. Лезвие гнется и, бесполезное, падает в густую траву. Судорожно выдохнув, Змей опускается на колени, запуская пальцы в волосы. Когда он поднимает голову и видит прямо перед собой Адама, он не видит ничего. У него такие бездонные глаза, что хочется утонуть в зрачках. В глазах Змея выжженная пустыня, в которой он совсем один, на обломках чего-то грандиозного. По пустыне гуляет ветер, поднимая песок. Движение не прекращается миллионы лет.
«Все было правильно» - шепчет он снова и снова, глядя сквозь Адама.
«Из Города выбегала, цветы рвала... Зайцев всех распугала, пыталась олененка приручить… На дерево залезла как-то, потом не знала, как слезть оттуда. Высоты до ужаса боялась, а все равно забралась, потому что яблони цвели, и ей ветку хотелось. Необыкновенная девочка… Потом выросла.»
Снейк говорит быстро, все время понижая голос, и безумной болью блестят карие глаза. Что-то гаснет внутри с каждым новым словом. Адам садится рядом, неуклюже кладет руку на плечо и молчит.
«Так гордилась, когда отец в Отряд взял. Тогда и приходить перестала. Вы там что-то проходите, после «Посвящения». Забываете ….»
Адам знает, что посвящение Лилит было пятнадцать лет назад. Солюс устроил огромный праздник, больше напоминавший коронацию. Мужчина не понимает, как это все еще можно помнить и почему помнит именно он. Почему так нежно и горько звучит сорванный голос. Адам видел, как Снейк ее ударил, он видел и как Снейк ее убил, только как упало на землю изломанное тело - нет. Темный силуэт подхватил и мягко уложил на траву свою Павшую принцессу. Беззащитной и маленькой казалась сломанная кукла на земле. Бледного лба на мгновение коснулись губы. Так правильно.
Прощай, моя девочка. Именно моя, та малышка, что непременно хотела домой крошечного олененка. Такого, чтобы от папы под кроватью прятать. Прощай, моя Единственная, моя Любимая, моя, на которую я никогда права не имел. Прощай.
Снейк говорит всю ночь. Адам улыбается вместе с ним и немножко грустит, что никогда не знал Ту, о ком говорит Змей. Собирает губами капли с мокрых ресниц и благословляет Солюса. Снова и снова, благословляет Всесильного за его программу. Когда самый сильный кусает губы, когда дрожит голос того, кто только что одним словом на победу в самом безнадежном деле поднял, когда разрывает изнутри на осколки, спасибо тебе, Создатель, что у меня всего этого нет. Что в твоем механизме предусмотрено все, и нет самой простой кнопки. «Жить».
Я бы не справился, Всесильный.
Усталый робот пишет чудесное про них.
А я вот рисую. Спасибо ей за вдохновение)
@темы: прекрасности, рисуем, A&E, оно живет во мне
