Лилит.

Лилит любила весну. Любила распускающиеся сады, яблони, покрытые молочной пеной цветения, яркие одуванчики и пронзительно-синие самые первые фиалки. Любила теплый весенний ветер, несущий запахи пробуждающейся земли, прелых листьев и первых костров. Любила до тех пор, пока отец не вырубил все деревья в Эдене. Теперь ветер в апреле не пахнет ничем, пылью только. А торговок с увядшими букетиками у городской стены гвардия гоняет едва завидев. Грязная весна, грустная весна.
Теперь Лилит любит осень. Потому что в сентябре ветер порывист и холоден, он пахнет последними кострами и первыми морозами. И он приносит в серый Эден рыжие кленовые листья. Тогда можно подумать, что по пустым улицам порхают бабочки, яркие как сполохи пламени. Она собирает эти осколки мира и прячет между страниц книги сказок, поближе к нарисованному очагу.
- Помнишь, ты говорил, что осенью деревья наряжаются как на смотрины, потому что зима их невеста? И нужно одеться побогаче, чтобы она не поскупилась на белые кружева снега. Красивая сказка, только теперь мне кажется, что это совсем не смотрины, а похороны. И ярким пламенем погребальных костров расцвечиваются леса. А зима наступает, потому что пепла от этих костров так много, что ветер сможет развеять его только к марту, – говорит Лилит куда-то в пустоту, в светлый прямоугольник оконного проема. Она вертит в руках багряный осиновый лист и вдруг сжимает его пальцами, - Зачем ты научил меня верить в сказки? – из разжатой ладони на пол сыплется пепел.