И только хватая последние глотки воздуха перед смертью, ты поймешь, что твоя жизнь была лишь каплей в бескрайнем океане! Но что есть любой океан, как не множество капель?Я посмотрела фильм и после трех часов внимания осталась переполненной и опустошенной одновременно. Слишком много деталей, слишком мало связей. То ли вечность, написанная между строк то ли просто нагромождение историй. Я взяла книгу, чтобы разобраться.
Я бы не хотела сравнивать книгу и фильм по степени дословности передачи. Но скажу, что сценарий приукрасили историями любви во всех шести новеллах - в книге ее почти нет - именно романтических историй. В фильме добавили красот и юмора, но потеряли ниточку связи историй. Только если тебя ткнут носом, если перечитаешь пару-тройку отзывов, тебе начинает казаться, что ты разобрался.
В книге красной нитью проходит не любовь к какому-нибудь конкретному ближнему, а скорее дух любви к свободе. Герои с разной степенью эгоистичности пытаются добиться правды, свободы, знания.
Мне понравилось то, что язык от истории к истории изменяется радикально - тут поклон как автору, так и переводчику. Если одни истории я читала залпом, упиваясь языком, то через другие продиралась со скрежетом) Пройдемся по героям.
Адам Юинг и его дневник: первая история, в которой герой находится в неведении относительно коварства окружающего мира. Он склонен скорее доверять людям, чем подозревать их. Однако желание "спасти мир" у него проявляется в помощи всем "обиженным", попадающимся на пути. Что в результате его и спасает. "что посеешь, то пожнешь", в общем-то.
Роберт Фробишер и его письма: о, мой любимый герой, самая живая для меня часть книги. Самый, пожалуй, эгоистичный из героев. Бабник, аферист, вор даже. Но при этом невыносимо притягательный для меня тип: композитор. Его свобода - в том, чтобы создать неповторимое.
Луиза Рэй и ее расследование: журналисточка, всю жизнь живущая под тенью своего отца: гениального журналиста, полицейского, пострадавшего за правду. Луиза ищет сенсации, ищет возможности доказать, что и она как отец. И ее "дело" само ее находит. Самая скучная для меня история. Убиться, но вытянуть правду на поверхность - девиз этой истории.
Тимоти Кавендиш и его побег: странное и противоречивое впечатление. История побега из дома престарелых - почти комичная, отчаянная. "Свободу попугаям" - крик о помощи, требование личной свободы.
Сонми 451 и ее правда: самая сильная история, не смотря на то, что центральной в книге поставлена история Закри, эта для меня масштабнее. История подполья и революции, история клонов и потребителей, история осознания себя личностью. Свобода знать правду.
Закри и конец мира: представьте, что цивилизация убила сама себя и на свете остались только осколочки человечества, снова живущие в каменном практически веке. Когда снова масштаб мирового бедствия становится равен бедствию одного человека. Мир в человеке. А свобода - выбирать.
Идея переселения душ в книге прописана прямым текстом и не раз. В фильме это только родимые пятна-кометы. Еще в книге в центральной истории "помечена" Мероним, а в фильме - Закри. Сам автор пишет, что это история переселения душ, которые как облака на небе - постоянно меняются, но всегда остаются по сути одним и тем же.
Вот так сумбурно. Мне все кажется, что я что-то упускаю...
цитаты
Адам
- но цинизм может не позволить различить более утонченные добродетели.
- Стекло и мир сходным образом обнаруживают свою хрупкость перед лицом повторных ударов.
Роберт
- Вид на аллею: подавленные жизнью писцы, мечущиеся, как тридцать вторые в бетховенском аллегро. Боюсь их? Нет, боюсь стать одним из них. Какой прок от образования, воспитания и таланта, если у тебя нет даже ночного горшка?
- В некоем странном пятиугольном окне пышная, как бы кремовая дева расставляла букет цветов в вазе граненого стекла. Девушки чаруют по-другому. Попробуй их как-нибудь. Постучал в окно, спросил по-французски, не спасет ли она мне жизнь, в меня влюбившись.
- Через десять страниц я почувствовал, что это Ницше читает меня, а не я его.
- После Акта я предпочитаю спокойно полежать, но Иокаста все говорила и говорила, так порывисто, словно пыталась похоронить нашу большую черную тайну под множеством серых тайн поменьше.
- Человек пишет музыку, потому что зима бесконечна и потому что иначе волки и вьюги скорее доберутся до его горла.
Луиза
- ключом интереса к вымышленным ужасам является их изоляция или сдерживание: пока мотель «Бейтс» отсечен от нашего мира, нас тянет заглянуть внутрь, словно в огражденное стеклом обиталище скорпиона. Но фильм, показывающий, что весь мир и есть мотель «Бейтс»,[89] это… что-то вроде Бухенвальда, дистрофии, депрессии. Мы готовы опустить кончики пальцев в хищную, безнравственную, обезбоженную вселенную — но только кончики пальцев, не более того.
- Поступай, — говорит наконец Луиза, — так, как не можешь не поступить.
Тимоти
- Можно было бы подумать, что страна размером с Англию может с легкостью вместить все происходящее на нашем убогом веку, без особых наложений, — я имею в виду, что мы живем не в чертовом Люксембурге, — но нет, мы вновь и вновь пересекаем собственные свои старые следы, словно фигуристы.
Сонми
- Проснулась в полутьме и, завороженная, смотрела на снежинки, которые ореолом окружали Новогодних фей, украшавших окна во двор: чарующе, Архивист, чарующе. Подлесок под заброшенной статуей во дворе прогнулся под тяжестью снега, а сама статуя приобрела комичную величественность. В прежней своей камере я могла наблюдать за снегопадом, а здесь мне очень этого не хватает. Снег в полусвете становится лиловым, словно след от удара, — такое чистое утешение.
- В ответ он предложил мне подумать, почему любой правитель боится, чтобы те, кем он правит, приобретали знания.
- Прошлое приходит в упадок со скоростью времени, но диснеи<фильмы> позволяют ненадолго его воскресить. Давно сровнявшиеся с землей здания и в незапамятные времена разложившиеся лица словно бы говорят: подлинная иллюзия — это ваше настоящее, а не мы.
Тимоти
- Призрак сэра Феликса Финча воет: «Но ведь это уже делалось сотню раз!» — как будто хоть что-нибудь могло не делаться сотню тысяч раз между Аристофаном и Эндрю Ллойд-Уэббером![176] Как будто искусство — это Что, а не Как!
- стоит какой-либо тирании стать обыденной, и победа ее неизбежна.
Адам
- Мы с вами, обеспеченные, привилегированные, успешные, будем существовать в этом мире не так уж плохо — при условии, что нам будет сопутствовать удача. Что из того, что нас беспокоит совесть? Зачем подрывать преимущества нашей расы, наших военных кораблей, нашей наследственности и нашей законности? Зачем бороться против «естественного» (о, это ни к чему не обязывающее слово!) порядка вещей? Зачем? Затем, что в один прекрасный день чисто хищнический мир непременно пожрет самого себя.
- Жизнь, посвященная созданию мира, который мне хотелось бы оставить в наследство Джексону, а не того, который я боялся бы оставить ему в наследство, — вот что представляется мне жизнью, которую стоит прожить.
- И только хватая последние глотки воздуха перед смертью, ты поймешь, что твоя жизнь была лишь каплей в бескрайнем океане!» Но что есть любой океан, как не множество капель?