[mandarin-fairy]

Привет. Включите песню "la place du vide", строчку из которой Маэва выбрала для своего тату. Потом посмотрите на фото.

А теперь немного того, что сложилось из этик строк, прикосновений и времени. Все мой странный хэдканон. Не верьте этому, это было бы слишком больно.

Название: la place du vide
Пейринг: Солаль/Маэва
Pov маэвы
700 с лишним слов.

La place du vide

Пустота... Тишина стучит в висках, рисует ритм, бьется бешеной пичужкой, заходящимся сердцем. Я... Я все еще люблю тебя. И от этого так больно. Мы вновь на одной сцене, снова нужно позволять тебе проводить рукой по моей скуле, смотреть мне в глаза и петь о невозможном. Прикосновения твоих пальцев достаточно, чтобы вспомнить о том, как отзывалось мое тело на твои ласки. Твое дыхание на моей шее. И я снова слышу твои слова, обещания, созвучные нашей песне. Думать о невозможном, идти до конца. Быть сумасшедшим. Сойти с ума и пойти на риск.
Бесшабашное веселье, игры алкоголя в крови, бездонное звездное небо еле видное из-за фонарей бульвара Виктор. Смех, рука на плече, талии, ниже, крепче, ярче. И мы не думали о том, каким будет утро.

Как прекрасны вчерашние мечты. Забытые, заброшенные, разбитые в осколки и оставленные во вчерашнем дне. Прекрасны больной и горькой красотой умирающей природы. Хрупки и пронзительны как покрытые инеем ноябрьские георгины, прозрачные и такие искренние. Мечты, лежащие в пыли. Подернутые серой мышиной шубкой плесени, которая заглушает шаги и боль. Почти забытые в прошлом, они колют иногда в груди осколками чувств и бликами желаний.

И время идет, несется мимо. Мы позволяем ему унести наши мечты, оставить в сердце только открытые окна и двери да гуляющий ветер. Вымести, вынести все, вымыть слезами. Остается только тишина.

Мы с тобой слишком часто бывали у океана вместе, но слишком редко вдвоем. Теперь, когда я вглядываюсь в едва различимые на горизонте островки, в тихую южную синь, я вижу наше время и то, что оно прошло. Океаны вовсе не виноваты, что люди топят в них воспоминания. Они сильные и большие, они могут вместить в себя все людские горести. Странно, но море щиплет глаза только если окатывает брызгами, будто капли, встретившись с воздухом - с нашей, людской стихией - вспоминают, что были слезами.

Мы верим в невидимое, сильно, нервно, до боли закусывая губу. Верим в то, что придумали сами. И так часто, боже, слишком часто, обманываемся и путаем мишени. Как бы тебе жилось, Вильгельм Тель, если на самом деле у тебя было двое сыновей? А в яблоко ты попал лишь однажды? Как нам всем живется, если сердце у нас одно.

Я боюсь неба без горизонта, бездонной голубизны жаркого летнего полудня, когда ни облачка, когда взгляду не за что зацепится, и тебе кажется, что ты падаешь, летишь вверх ли, вниз ли. И вдруг бросаешь взгляд на солнце. И нет ни малейшего шанса успеть зажмуриться. Обжигает. Оставляет слепым котенком, позволяя лишь глотать слезы. Боюсь безграничности. Боюсь неприкаянности. Боюсь, что мне некого будет обнимать.
Только еще больше я страшусь того, что мои руки станут тебе тюрьмой. Что ты будешь искать предлога убежать, сломать и искорежить оковы, уйти, оставив развороченной свою клетку, мою грудную клетку.

Я боюсь, боюсь неимоверно, что за чужими криками мы не услышим наших. Что пряча свои чувства, мы их похороним. И клянясь всем: твоей жене, моей семье, товарищам, знакомым и прочим - клянясь всем, что нет никаких чувств, мы сами поверим в это, искренне и абсолютно уверимся, что нет на свете песни, в которой поется о нашем невозможном мире.

Разные дороги, которыми мы пытались идти, привели нас обратно, свели, свились в одну, и вновь мы поем нашу песню, еще, еще и еще. На той же сцене, что и пять лет назад. Привет. Думай о невозможном.

Мечты никогда не исчезают. Они возвращаются перелетными птицами, да только я-то уже пережила зиму, попыталась выжить, когда внутри оставался один только лед. Вино превратилось в уксус, сыр стал твердым и зернистым. Время изменило все. Мир перевернулся, и в нем нет больше места мечтам.

Я не забуду мои первые крылья, первые мечты. С тобой впервые я сумела взлететь, радоваться солнцу. С тобой мне пришлось впервые так больно падать. Не забывай, как первые лучи солнца золотили мою кожу, не забывай, как я улыбалась тебе глазами. Как южное утро превращало темную карюю глубину в расплавленный мед. Вкус моей кожи. Потому что я слишком хорошо помню тебя.

Остается петь. Глотать слезы, сказываться больной, лишь бы не переживать снова и снова мгновения в этом зале, именно здесь, в населенном столькими призраками зале PDS. И лети, моя душа, лети. Потом будет лучше. Потом, когда все призраки рассеются. Потом, когда останется лишь пустота.

Есть три мечты, к которым я все возвращаюсь. Три воспоминания, жгущих меня изнутри. Ощущение наших соприкасающихся тел, твои слова и обещания и риск, что все повторится вновь.



Il y a trois rêves que je visite
Ta peau, tes mots, et puis le risque